Фото вышло отстойным – темным, зернистым, но лица различались хорошо.

Меган неслась наверх в полном восторге.

– Эй, подожди меня…

Дэлл бежал за ней в одних домашних шортах. Когда добежал, Мег уже отыскала скотч, оторвала кусочек и прилепила квадратную карточку с белой рамкой прямо по центру.

– Здорово?

– Супер!

– Правда? Мне очень нравится. Знаю, что качество не очень, но кого это заботит, если момент счастливый?

– Правда… – повторил Дэлл и притянул к себе рыжую девчонку.

– Что?

– Что ты – супер.

Белинда

Дрейк заявил: Новому Году быть! И пусть не по календарю и не вовремя, но праздник есть праздник.

Сказал – сделал.

Шикарный банкетный зал, целая дюжина нарядных елей по периметру и на этот раз не один, а множество столиков, три буфета с закусками, холеные официанты. Потолок, с которого сыплется блестящий снег – сыплется, но до голов чуть-чуть не долетает, исчезает – мираж. Сцену оккупирует то ансамбль, то комедианты, одна песня веселее другой – настоящий праздник.

Белинда стояла у стены с бокалом в руке, любовалась действом издалека – привычка. Она все-таки телохранитель, а если точнее – воин. А воины никогда не «спят».

И потому наблюдала. Как вальяжно расхаживает, ничуть не смущаясь множества людских фигур, за Марикой сервал, как порхает от столика к столику Лайза в длинном платье с открытой спиной и шлейфом по полу. Переводила взгляд то на похожую на королеву Ангелов Элли в белоснежном наряде, то на Ани-Ра в фуражке и стильном жакете цвета хаки с меховой оторочкой – наверняка, подарок Дэйна. Сам Дэйн парил не хуже снега, перемещался, почти не касаясь земли от счастья, выпивал, балагурил.

Все парили. Даже Лин. Только она делала это тихо, отдельно.

Ей нравилось происходящее. Баал в черном пиджаке и белоснежной рубашке, улыбающийся Халк – такой загорелый, будто вчера вернулся из Тали, новый, цельный, непостижимо загадочный Дэлл. Они с Мег будто разработали собственную тайную систему знаков и теперь обменивались любовью через нее и дарили друг другу взгляды.

Хохотал над шуткой сидящий рядом с Аароном Бойд, изредка спрашивал ее глазами – все в порядке? Ей теплело на душе от таких вопросов. Едва заметный кивок головы – все хорошо, – он отворачивался.

Тами и Рэй в первом ряду перед самой сценой. Наслаждаются. Меломаны.

И вдруг – она уловила это шестым чувством – в зале возникла еще одна почти неприметная фигура. Редкая для людских торжеств – Джон.

Неслось со сцены, усиливая атмосферу радости.

Сиблинг разговаривал со стоящими поодаль Дрейком и Бернардой. Дрейк с искусственной бородой, в красном длинном камзоле с белым мехом. И – никто бы не поверил – в красном колпаке. Белинда слышала, что Ди его уговорила побыть неким «Дедом Морозом» – мифическим волшебником из ее мира. Сама она в голубом одеянии со снежинками и с длинной белоснежной косой. Даже Лин заинтересовалась – шиньон? Или очередная иллюзия?

Но маскарад маскарадом, а Сиблинг интересовал ее куда сильнее.

И, наконец, тремя долгими минутами спустя он остался стоять у дальней наряженной ели один.

Она подошла к нему тихо, встала сбоку. Порадовалась, что он не исчез слишком быстро – мог бы. С ней поздоровались коротким кивком – она протянула человеку в форме бокал шампанского. Непостижимый, неразгаданный Джон. Мастер Мастеров, самая сложная личность, встреченная ею в жизни, до сих пор притягательная. Нет, у нее давно Уоррен, которого она бы ни на кого другого в мире не променяла, но Джон – другое. Он, как гора на восточном побережье, как атмосфера, как все сущее. Он просто есть.

Жаль, что она не успела приготовить никому подарки, жаль, что с пустыми руками, однако Сиблингу ничего не нужно. Кроме отношения. А она его обожала до сих пор.

– Спасибо, – шепнула тихо и от всей души. И, конечно же, он слышал сквозь гомон. Они оба знали, за что именно это «спасибо» – за голубой луч в расселине Мурдаков. За еще один отрезок, на который в тот день удлинилась ее жизнь.

– Не бывает безвыходных ситуаций, – отозвались негромко. – Но бывают сложные.

Он подарил ей один из своих сложных взглядов, и она запуталась в нем, как в трехмерной картине из ниток. Серьезный, веселый, чуть отстраненный.

– Хорошо, когда все случается вовремя, верно? За это.

И он «чокнулся» с ней бокалом.

– За это, – повторила Белинда. И пригубила сладкие хмельные пузыри.

Дальше стояли молча, наблюдали за сценой. И в молчании она понимала, что Джона лучше никогда не дергать по пустякам, а он понимал, что Белинда попусту никогда не дернет.

Вдруг повернулся к ней, сообщил:

– С конца января планирую начать новый сет тренировок. Пришла интересная идея. Ты будешь?

– Я буду.

Внутри Лин вдруг раздулся горячий искрящийся шар радости – еще чуть-чуть, и она сама воспарит, как этот пресловутый снег. Теперь он, кстати, (она только теперь обратила на это внимание) летел снизу вверх – чертовы иллюзионисты.

«Я буду».

Она пришла с пустыми руками. А ей только что сделали самый лучший новогодний подарок.

Сиблинг исчез практически сразу после диалога.

И вдруг зачесалось шило у Лин. Бойду она шептала на ухо:

– Слушай, я отлучусь на часок-полтора.

– Ты куда? Давай я с тобой?

– До Рим. Хочу поздравить.

– Точно вернешься до полуночи?

Как будто и правда новый год, как будто это важно. Но он спрашивал о другом: «Не собралась еще в какой-нибудь мир без меня?»

Она поцеловала его в щеку. Скользнула носом по щетине, пообещала, что скоро будет.

* * *

– Дома? Выходи…

Чен отсутствовал. Рим сидела в темной гостиной, смотрела кино в одиночестве – Лин колотила в стеклянную дверь балкона снаружи дома.

– Привет, ты чего тут делаешь? Так? Или по делу?

Скрипнула дверь.

– И так. И по делу.

Снаружи им нравилось больше. Стояли под навесом плетеные стулья; блестел под светом луны снег; чуть морозно. Рим накинула куртку, натянула шапку – когда в шапке, и не поймешь, что наполовину лысая.

Теперь Белинда смотрела на подругу иначе, потому что видела в лице мать и отца. Торнума, Ариму. У ног прихваченный из дома рюкзак.

– Ты чего пришла-то?

Щелкнула зажигалка, высветила на мгновение узкое лицо, цепкие глаза, тонкие брови.